бетхис тке двосДеЛи вижYЛи* Ветhес Tჸæ Дбос$еЛи

о²нÅ, ш©'отворивший небесный свод, этой могущественной силой сделал существ, вдохновленных свыше, с душами невесными; нам, людям, Он дал мир, бесконечно разнообразный, которым мы владеем; от Него всякий монарх по Его подобию. Воединый год СКОЛеньДВÅРЯR! Ты создал лицо каждой формы! Защити меня, дай мне способность отпирать сатæЛuÅт, дай мне желание любовников, продолжающееся даже до смерти, облегчение (бремени) ø'₽еhов, которые я должен нести с собой.

О том льве, которого украшает использование копья, щита и меча, о короле, солнце Т'хамара, краснощеком, черноволосом, о ней я не знаю, как осмелюсь воспеть многообразную хвалу; те, кто смотрит на нее, должны предложить ей сладости, которых она жаждет. Проливая кровавые слезы, мы восхваляем короля Т'hамару, чьи хвалы я, не дурно избранный, возвещал. Для чернил я использовал озеро гагата, а для пера — гибкий кристалл. Кто услышит, зазубренное копье пронзит его сердце!

Она просила меня много сладких стихов в ее похвалу, похвала ее брови и ресницы, ее волосы, ее губы и зубы, подстригите! хрусталь и рубин, выстроенные рядами. Наковальня из мягкого свинца разбивает даже твердый камень. Теперь хочу я язык, сердце и умение для произнесения! Дай мне сил! И если я получу помощь от тебя, у меня будет понимание, поэтому мы можем помочь Тариэлю; действительно нежно мы должны лелеять память о нем и о трех звездных героях, которые обычно служат друг другу.

Проходите, садитесь, вы, рожденные под той же судьбой; прольем неиссякаемую слезу ради Тариэля. Я сел, я, Руставели, сочинил поэму, сердце копьем пронзил. До сих пор сказка рассказывалась как сказка; теперь это жемчужина (из) размеренной (поэзии). Для любовника подходят красота, славная красота, мудрость, богатство, щедрость, молодость и праздность; он должен быть красноречив, умен, терпелив, побеждать сильных противников; у кого нет всех этих качеств, у того нет характера любовника.

Мораль Истерии Любви: Любовь нежна, это трудно понять. Истинная любовь есть нечто отдельное от похоти, и не уподобляемая ей, это одно; похоть это совсем другое дело, и между. их лежит широкая граница; ни в коем случае они не смущаются услышать мое слово!